О психотерапии с максимальной откровенностью

В какой-то момент терапии, который я называю «проходом над бездной», начинает проявляться очень болезненный травматический материал. Причем часть его, в особенности при глубоко травматичных первичных отношениях, приводящих к формированию пограничной личности с сильным психотическим ядром, которое и представляет оттиск этих отношений; вносится терапевтом, через определённые механизмы. Так как переживания эти непереносимы для самого пациента и остаются неосознанными и разрозненными, то терапевт становится иногда их носителем, а также словно копией того, что происходило в тех первичных процессах. Он действительно буквально начинает чувствовать себя и как родитель или родительская пара,   и одновременно  с тем, и второй стороной, тем страдающим/отвергнутым/ подвергавшимся насилию ребёнком. В терапевтической паре словно воскрешается та первичная пара. Так работают психические механизмы: приходя в терапию, человек наполняет своими непереносимыми переживаниями и образами и само пространство терапии, и, зачастую, психику самого терапевта. Те ранние аффекты - непережитые страдания - словно прорывают психику пациента и выливаются вовне, как прорвавшийся наконец-то нарыв. 

Друзья, мы рады объявить набор в психотерапевтическую динамическую группу. 

Любая группа – это живой организм, создают который его участники. Взаимодействие и взаимовлияние, сочувствие и сотворчество создают атмосферу и почву, где может вырасти нечто совместное и уникальное. Участники, и эмоциональные связи между ними здесь главное действующее лицо, находящееся постоянно в движении и развитии, иными словами - в динамике (поэтому группа и называется динамическая).

В процессе работы группа становится единым организмом, и каждый одновременно ее частью, питая общее пространство. Оно уникально тем, что позволяет увидеть себя с непривычного ракурса - через связь с другими, разделить и получить поддержку участников и ведущих, расширить возможности восприятия себя и Другого рядом.

Динамика – это неотъемлемая часть жизни, это движение и развитие во всем его многообразии, ведь и семья, и коллеги, и однокашники – это всё группы, но главное отличие терапевтической группы – в том, что происходящее внутри группы, внутри себя самого – становится предметом исследования. На группе можно говорить обо всем этом: о том, что происходит со мной, со мной рядом с другим.

Группа подойдет вам, если:

- у вас есть опыт работы с психологом

 ⁃ вы хотите лучше узнать себя,

 ⁃ Хотите обрести новые, эффективные и разнообразные навыки коммуникации 

- вам хочется получить новый, ценный опыт

- вам это кажется интересным

Основная тема пограничной, т.е. поляризованной, личности - это именно застревание между двух «стульев», в глобальном смысле, между плохой и хорошей частями объекта. И полная невозможность их интегрировать в один объект, ибо плохая сторона настолько больше хорошей и настолько ужасна, что будучи объединённой с хорошей, эту хорошую полностью уничтожает. И вот тут психика и начинает изгаляться, чтоб ни туда, ни сюда не выпасть, поскольку потеря ни одной из этих важных сторон не входит в цели и задачи никакого человека. Внутренне человеку приходится постоянно находиться в поисках хрупкого баланса, держа в поле зрения оба полюса, не имея возможности их объединить.

Все отношения и попытки их сохранить упираются в эту расщепленность, и сначала другой человек может видеться как очень хороший, а потом  — одна ошибка или слом ожиданий, или у кого-то накопление неотреагированных и неосознанных же негативных переживаний относительно партнера, и он начинает видеться совершенно ужасным без возможности пережить такую глобальную трансформацию.

И вся длина страданий, и пограничные депрессии довербального генеза, и тревога, и остальной швах и неудачи в жизни, лежат именно в этой плоскости. 

Ну, не считая важного подтверждения и подкрепления этого застревания между страхами отвержения и поглощения.

И первое, и второе, к сожалению, неизбежно.

Многие люди задаются вопросом, почему мы концентрируемся обычно на проблемах, сложностях и дефицитах, не замечая того, что у нас есть.

В том числе это происходит потому, что у нас есть чувства. Проблема (сложность, дефицит, потеря и тд) вызывает чувства, иногда сильные, иногда вплоть до травмы. Невозможно, игнорируя их, смотреть на то, что есть другого. Это если бы у вас была очень сильная физическая боль, а вам предложили бы даже что-нибудь совершенно прекрасное в это время, вы не смогли бы этим воспользоваться.

Боль должна пройти, то есть мы должны пережить эти чувства, переварить их, сделать из них что-то готовое, осмыслить. Тогда и смотреть на что-то другое, то, что у нас есть, будет возможно.

Кстати, радость ведь это нечто противоположное страданию, а так как без противоположности мы бы не смогли отличить ее, переживать ее и насладиться, то становится совсем понятно.

Это как если бы мы никогда не умирали, то и не могли бы переживать состояние жизни, не смогли бы ни почувствовать, ни осознать его.

И если никогда бы не страдали, то не могли бы испытывать радость и счастье.

Ну и совершенно антропологическое: выживали те, кто хорошо помнил плохое, кто был тревожным и пугливым, наш мозг сформировался в таких условиях. пессимисты выживали чаще).

Есть хорошая пословица, не помню уже ее происхождения, но что-то вроде: Если научиться пользоваться тем, что есть, то не понадобится то, чего нет.

Когда младенец тянется к матери в поисках   любви и удовлетворения, он хочет от нее взаимности, нужного ему отклика. Но как часто мы не можем ответить любовью на любовь, так же и не всегда матери могут удовлетворить потребность своего ребенка во взаимности и любви. А когда такие сбои взаимности могут быть слишком сильными и ребенок слишком часто натыкается на недовольство, отвержение или равнодушие, то это ранит его очень сильно. И раз за разом не получая того, что ему требуется, он ранится снова и снова. Если такая невзаимность или недовольство или какой-то другой, ранящий этого конкретного ребенка отклик, повторяется слишком часто, ребенок постоянно не находит у матери желаемого, то в крайних случаях, исчерпав свои силы переносить боль, страдание и фрустрацию, ребенок отказывается от самих попыток сближения, может отказываться от груди, может замкнуться или выглядеть незаинтересованным или обманчиво спокойным, конформным  и нетребовательным. 

Так как на самом деле ребенок не может отказаться от взаимодействия с матерью, то его ищущая любви и стремящаяся к удовлетворению часть самости откалывается и уходит в глубь его бессознательного, инкапсулируясь там во имя избегания дальнейшей травматизации и боли, словно в анабиозе, без возможности взаимодействия с внешним миром. Он словно становится нечувствительным к собственной потребности во взаимности. 

Вот так сидишь, думаешь иногда какую-то очевидную мысль, как тут кто-то спрашивает тебя, о чем думаешь, ну я  честно и говорю, а оказывается, что это вовсе не настолько очевидно, как мне казалось. Я вообще редко пишу в последнее время, потому что все, что приходит мне в голову, кажется абсолютно очевидным. Поэтому иногда, когда я делюсь этой очевидностью с кем-то, чаще совершенно случайно, как в этом последнем случае, этот кто-то говорит, а чего б тебе про это не написать?

Но так как пароль от ЖЖ давно мной потерян, и войти в него я могу только с большого домашнего компьютера, около которого я не так часто бываю, то бОльшая часть моих думаний, к счастью, скорее всего, так и не увидит свет)

Ну а эту мысль оформила все-таки)

В симбиотическом слиянии собственная идентичность ребёнка развиваться практически не может, а потому и отделение невозможно, образуется  этакий замкнутый круг. Ведь если меня как такового нет, а есть только тот, с кем я в слиянии, кем захвачен, то и отделяться некому. Таким людям очень трудно расставаться даже на короткое время, они испытывают невероятную тревогу, обусловленную сепарацией и опасностью встретиться со своими чувствами и потребностями, не будучи в силах их удовлетворять.

Ведь если есть только другой, то теряя его, я теряю себя, не осознавая, что никакого себя в сущности и не было. Я теряю саму возможность быть, вот в чем весь ужас.